Голубые ангелы - Страница 32

— Ничего не случится. Все будет хоро…

— Молчи, — Элен зажала ему рот рукой, — пожалуйста, молчи. Если ты не вернешься, мне будет очень больно. Слышишь — очень.

Дюпре осторожно взял ее руку, поднес к губам и поцеловал. В тишине комнаты отчетливо прозвучал телефонный звонок.

Элен вздрогнула. Через десять секунд раздался еще один. И наконец, когда телефон прозвучал в третий раз с прежним интервалом, Шарль, поняв, что на том конце набирают номер специально уже в третий раз, поднял трубку и передал ее миссис Дейли.

— Это музей? — раздался голос Чанга.

— Нет, вы ошиблись.

— Странно. Скажите, пожалуйста, разве номер вашего телефона кончается не шестеркой?

Трубка выпала из рук миссис Дейли.

— Что-то случилось, — тихо пробормотали ее губы. Она изменилась в лице и, прочтя в глазах Дюпре немой вопрос, пояснила: — Это Чанг. Он сейчас приедет.

Шарль недовольно посмотрел на телефон.

— Может быть, все не так плохо.

— Это предчувствие, — прошептала Элен.

— Я не верю в предчувствие. Все будет хорошо. Вот увидишь. Все будет прекрасно. И не надо унывать. Сейчас я приготовлю еще кофе. Посмотришь теперь, как его готовит старый холостяк. Не волнуйся. Все будет хорошо, — повторил Дюпре.

Джакарта. День шестнадцатый

— Ваше имя?

— Хосе Жозеф Урибе.

— Год рождения?

— 1951-й.

— Место рождения?

— Спаниш-Таун, Ямайка.

— Откуда прибыли?

— Оттуда же. С Ямайки.

— В Индонезию выехали с Ямайки?

— Нет. Из Соединенных Штатов.

— Когда?

— Дней пять назад.

— Где регистрировались?

— В Джакарте.

— Цель приезда?

— Коммерция.

— А конкретнее?

— Покупка каучуковой плантации.

— Что вы делали в публичном доме?

Он усмехнулся.

— А что обычно делают там мужчины?

Офицер разозлился.

— Мужчины обычно в таких местах не стреляют.

Гонсалес незаметно потер левую руку. Тогда, в доме, стоя над Хун Сюнем, он с трудом сдержал себя, чтобы не разрядить в того всю обойму. Однако, сумев разобрать в последний момент среди криков и визгов завывания полицейских машин, понял, что местные детективы успели найти машину китайца и теперь берут приступом дом. Единственное, что он сделал тогда, успев сообразить, как это необходимо, — вытереть тщательно оба пистолета и выбросить их в окно.

Через секунду после этого рухнула дверь, и в комнату ворвались полицейские. Щелкнули наручники, его обыскали и привезли сюда.

Ничего подозрительного они, конечно, не нашли. Ямайский паспорт не привлек их внимания. Сначала его не допрашивали, но Хун Сюнь, видимо, успел дать показания, и им стало известно, что стрелял именно он. Показания двух раненых членов триады и хозяйки заведения подтвердили правоту китайца, и все внимание полиции переключилось на него, столь ловко стреляющего ямайского коммерсанта. И вот уже теперь второй час, как они пытаются поймать его на противоречиях, задавая беспрерывно вопросы. И единственное, что его сейчас действительно беспокоило, — это куда пропал Чанг. Он его так и не увидел ни среди полицейских там, ни среди офицеров тут. А передать сообщение Дюпре очень нужно. Господин Муни может узнать об аресте Хун Сюня и исчезнуть из виду или обрубить все концы.

Рассуждая логично, он понимал — его участие в группе «Дубль С-14» и в ходе самой операции завершено. В лучшем случае через месяц, а то и два его затребует Интерпол как международного преступника, и, если, конечно, власти Индонезии его выдадут, он сумеет вернуться домой. Ну а до этого ему, видимо, придется сидеть в тюрьме. Это тоже его работа. Не может же он рассказывать первым встречным о «голубых», не может же он доказывать полицейским, что он специальный агент.

Но сообщение о господине Муни надо передать обязательно и как можно скорее, иначе потом может быть поздно. А это пока единственно верная нить. А все-таки где Чанг? Неужели он не знает, что среди арестованных был коммерсант с Ямайки Жозеф Урибе? Пока, видимо, не знает. Но завтра к утру, в крайнем случае послезавтра, узнает и тогда, конечно, постарается с ним встретиться. Но будет поздно. Слишком поздно.

— Мы нашли пистолет, из которого застрелен гражданин Индонезии, под окнами той комнаты, в которой вы находились, — раздался голос.

Его допрашивал офицер, видимо, неплохо владевший испанским языком. Двое других все время ходили по комнате.

— И вы думаете, стрелял я?

— Мы не думаем. Мы знаем. На вас показали четверо находившихся в комнате.

— Они меня оговаривают.

— Хорошо. А чем вы объясните тот факт, что на пистолете не найдено отпечатков пальцев? Вообще никаких.

— Никто не стрелял и никто не держал его в руках, поэтому и нет отпечатков.

— Не считайте себя умнее всех, Урибе, — раздалось над его головой. — Не надо. Это не в ваших интересах. Он повернул голову к говорившему офицеру.

— Но я не стрелял.

— Что вы делали в Джакарте? — спросил офицер по-испански с заметным акцентом.

— Жил.

— Как?

— Как все нормальные люди. Ел, пил, спал…

— Где? Где конкретно вы спали?

— В гостинице. Мои вещи до сих пор там. Вы можете позвонить и узнать о них в отеле.

— Мы уже звонили туда. Вы спали там только три дня. А до этого? Где вы были до этого?

— Я большой поклонник женщин. — Гонсалес улыбнулся.

— Ну и что?

— Я провел ночь в одном из почтенных домов.

— Там вы тоже «гостили» со стрельбой?

— Вы напрасно смеетесь. Повторяю, я не стрелял. Это ошибка.